1 Строительный материал для юрты — дерево, войлок, кожа. Из тонких деревянных шестов сделаны секции ее легко разбирающихся и собирающихся стен (хана). 1 Юрта среднего размера имеет шесть или восемь таких секций, а если их двенадцать, то это уже большая парадная или гостевая юрта. Тонкие жерди 2 — уни — соединяют стены с дымовым отверстием, образуя конусообразную крышу. Сквозь дымовое отверстие — тооно 3 — проникает и солнечный свет. Снаружи решетчатые стены и крышу покрывают большими кусками войлока 4. Куски длинные, 6–8 м, требуется их от четырех до восьми. Летом юрта покрыта ими в один слой, зимой — в два (в ХХ веке стали поверх войлока натягивать на юрту белую ткань, обычно водонепроницаемую). Поверх конструкцию обматывают тонкими, но очень прочными кожаными или сплетенными из конского волоса веревками, чтобы и войлок, и ткань плотно прилегали к стенам. Летом юрту ставят прямо на землю, и в жару для вентиляции приподнимают края вой лочного покрытия. Зимой, вернувшись на место постоянной стоянки, юрту ставят на дощатый пол, который покрывают кусками старого войлока и шкурами. От центра дымового отверстия до пола спускается прочная веревка, к которой привязывают весьма массивный камень. Он придает юрте ветровую устойчивость, а сильные ветры гуляют по монгольской степи практически круглый год. В центре юрты находится очаг 5 — главный сакральный объект всякого человеческого жилища. Его основу составляют три больших камня — авын гурван чулуу, «три отцовских камня». Эти камни путешествуют вместе с юртой, и при ее установке их первыми кладут на место будущего очага. Возле очага, вертикально (если их два) или слегка под углом (если он один), стоит багана 6 — опорный столб или шест, упирающийся нижним концом в пол, а верхним, имеющим развилку, в обод дымового отверстия. Это символ магической связи поколений и времен. Когда в семье рождался ребенок, на развилке шеста делалась маленькая зарубка, во время родов женщина часто держалась обеими руками за багана. Порой его вместе с умершим отвозили на кладбище, а для юрты вырезали новый. На очаге стоит металлическая подставка 7, способная удержать большой чугунный котел 8, в котором варят баранину, готовят чай с молоком и солью. Котел не моют, не отскребывают с его боков остатки еды, просто ополаскивают — так, по мнению кочевников, вкуснее, да и воду в степи надо беречь. Готовый чай сливают в домбо 9 — стоящий рядом с очагом высокий деревянный сосуд, в котором напиток долго сохраняется теплым. В середине ХХ века на смену домбо пришли китайские термосы. Их меняли на шкурки тарбаганов по «курсу» 10 : 1. Учитывая, что на ленивых, отъевшихся за лето тарбаганов в сезон охотились почти все, обмен был вполне выгодным . Пространство между очагом и алтарем занимают невысокий стол и несколько маленьких табуреток 10 — для гостей. Хозяева обычно сидят, скрестив ноги, на полу. Стоит только хозяйка, она разливает по пиалам чай или бульон. Отдельно в большой миске на стол ставят вареное мясо. Каждый гость сам отрезает себе понравившуюся часть и долго ее обгладывает. Вернуть необглоданную кость считается неприличным. Спиртным угощает хозяин. Он наливает горячительное в большую пиалу и, держа ее обеими руками, подносит сначала самому почетному и уважаемому гостю. Надо отпить глоток (пить до дна не принято) или хотя бы пригубить. И точно так же, двумя руками, вернуть пиалу хозяину, который доливает ее и передает следующему гостю. В любой юрте есть два обязательных оберега: веревка чагтага 11, заплетенная между уни и напоминающая бараньи кишки, — символ богатства и благополучия, и мешочек с зерном и клочками шерсти 12 — жертва духу — хранителю очага.
|
1. Сутки у монгольских кочевников делились на 12 сдвоенных «животных» часов: час мыши (0–2), быка (2–4), тигра (4–6), зайца (6–8), дракона (8– 10), змеи (10–12), лошади (12–14), овцы (14–16), обезьяны (16–18), курицы (18–20), собаки (20–22), свиньи (22–24). Вплоть до первой трети XX века монголы определяли время по углу падения солнечного луча, проникающего через дымовое отверстие. Внутреннее пространство юрты, подобно циферблату, символически разделено на 12 частей, и перемещение солнечного луча от одной части к другой занимает два наших обычных часа. Животное, этим часам отвечающее, определяло хозяйственное значение соответствующего места в юрте. Мышь — знак богатства и его накопления, и в северной части юрты под знаком мыши хранили самое ценное имущество и сажали самых почетных гостей. Собака — символ охоты, и в северо-западной части юрты хранилось оружие. Дракон и змея — символы воды и водной стихии, на женской (восточной) половине юрты хранились сосуды с водой. Под знаком овцы (юго-запад) держали новорожденных ягнят, под знаком быка (северо-восток) — продукты в ящиках. Конь — главная ценность кочевника — охранял вход в юрту и благополучие хозяина.
2. Несущие элементы юрты: стены-хана, жердиуни и шесты-багана.
В славном городе Ростове у ростовского попа соборного был один-единственный сын. Звали его Алёша, прозывали по отцу Поповичем.
Алёша Попович грамоте не учился, за книги не садился, а учился с малых лет копьём владеть, из лука стрелять, богатырских коней укрощать. Силой Алёша не большой богатырь, зато дерзостью да хитростью взял.
Вот подрос Алёша Попович до шестнадцати лет, и скучно ему стало в отцовском доме. Стал он просить отца отпустить его в чистое поле, в широкое раздолье, по Руси привольной поездить, до синего моря добраться, в лесах поохотиться. Отпустил его отец, дал ему коня богатырского, саблю, копьё острое да лук со стрелами. Стал Алёша коня седлать, стал приговаривать: - Служи мне верно, богатырский конь. Не оставь меня ни мёртвым, ни раненым серым волкам на растерзание, чёрным воронам на расклевание, врагам на поругание! Где б мы ни были, домой привези! Обрядил он своего коня по-княжески. Седло черкасское, подпруга шелковая, узда золочёная.
Позвал Алёша с собой любимого друга Екима Ивановича и поутру в субботу из дому выехал искать себе богатырской славы. Вот едут верные друзья плечо в плечо, стремя в стремя, по сторонам поглядывают. Никого в степи не видно-ни богатыря, с кем бы силой помериться, ни зверя, чтоб поохотиться. Раскинулась под солнцем русская степь без конца, без края, и шороха в ней не слыхать, в небе птицы не видать. Вдруг видит Алёша - лежит на кургане камень, а на камне что-то написано. Говорит Алёша Екиму Ивановичу:
- Ну-ка, Екимушка, прочитай, что на камне написано. Ты хорошо грамотный, а я грамоте не обучен и читать не могу. Соскочил Еким с коня, стал на камне надпись разбирать:
- Вот, Алёшенька, что на камне написано: правая дорога ведёт к Чернигову, левая дорога в Киев, к князю Владимиру, а прямо дорога - к синему морю, к тихим заводям.
- Куда же нам, Еким, путь держать?
- К синему морю ехать далеко, к Чернигову ехать незачем: там калачницы хорошие. Съешь один калач - другой захочется, съешь другой - на перину завалишься, не сыскать нам там богатырской славы. А поедем мы к князю Владимиру, может, он нас в свою дружину возьмёт.
- Ну, так завернём, Еким, на левый путь.
Завернули молодцы коней и поехали по дороге к Киеву. Доехали они до берега Сафат-реки, поставили белый шатёр. Алёша с коня соскочил, в шатёр вошёл, лёг на зелёную траву и заснул крепким сном. А Еким коней расседлал, напоил, прогулял, стреножил и в луга пустил, только тогда отдыхать пошёл.
Утром-светом проснулся Алёша, росой умылся, белым полотенцем вытерся, стал кудри расчёсывать. А Еким вскочил, за конями сходил, попоил их, овсом покормил заседлал и своего и Алёшиного. Снова молодцы в путь пустились. Едут-едут, вдруг видят - среди степи идёт старичок. Нищий странник - калика перехожая. На нём лапти из семи шелков сплетённые, на нём шуба соболиная, шапка греческая, а в руках дубинка дорожная. Увидал он молодцов, загородил им путь:
- Ой вы, молодцы удалые, вы не ездите за Сафат-реку. Стал там станам злой враг Тугарин, Змея сы.н. Вышиной он как высокий дуб, меж плечами косая сажень, между глаз можно стрелу положить. У него крылатый конь - как лютый зверь: из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит. Не езжайте туда, молодцы!
Екимушка на Алёшу поглядывает, а Алёша распалился, разгневался:
- Чтобы я да всякой нечисти дорогу уступил! Не могу я его взять силой, возьму хитростью. Братец мой, дорожный странничек, дай ты мне на время твоё платье, возьми мои богатырские доспехи, помоги мне с Тугарином справиться.
- Ладно, бери, да смотри, чтобы беды не было: он тебя в один глоток проглотить может.
- Ничего, как-нибудь справимся! Надел Алёша цветное платье и пошёл пешком к Сафат-реке. Идёт. на дубинку опирается, прихрамывает...
Увидел его Тугарин Змеевич, закричал так, что дрогнула земля, согнулись высокие дубы, воды из реки выплеснулись, Алёша еле жив стоит, ноги у него подкашиваются.
- Гей, - кричит Тугарин, - гей, странничек, не видал ли ты Алё-шу Поповича? Мне бы хотелось его найти, да копьём поколоть, да огнём пожечь.
А Алёша шляпу греческую на лицо натянул, закряхтел, застонал и отвечает стариковским голосом:
- Ох-ох-ох, не гневись на меня, Тугарин Змеевич! Я от старости оглох, ничего не слышу, что ты мне приказываешь. Подъезжай ко мне поближе, к убогому. Подъехал Тугарин к Алёше, наклонился с седла, хотел ему в ухо гаркнуть, а Алеша ловок, увёртлив был, - как хватит его дубинкой между глаз, - так Тугарин без памяти на землю пал.
Снял с него Алёша дорогое платье, самоцветами расшитое, не дешевое платье, ценой в сто тысяч, на себя надел. Самого Тугарина к седлу приторочил и поехал обратно к своим друзьям. А так Еким Иванович сам не свой, рвётся Алёше помочь, да нельзя в богатырское дело вмешиваться, Алёшиной славе мешать Вдруг видит Еким - скачет конь что лютый зверь, на нём в дорогом платье Тугарин сидит. Разгневался Еким, бросил наотмашь свою палицу в тридцать пудов прямо в грудь Алёше Поповичу. Свалился Алёша замертво. А Еким кинжал вытащил, бросился к упавшему, хочет добить Тугарина... И вдруг видит- перед ним Алёша лежит...
Проект “Байкальские сказки” создан в 2015 году для детей и их родителей, которые любят и читают сказки!
При копировании материалов ссылка на источник обязательна.