Жила-была маленькая старушка Бяйбярикян. Все ее богатство состояло из пяти дойных коров, и соседи ее так и звали: старушка Бяйбярикян с пятью коровами. Коровы поили ее молоком, давали ей масло и сметану. Тем старушка и жила.
Однажды летним утром пошла старушка Бяйбярикян в поле проведать своих коров. На поле она увидала необыкновенную хвощ-травинку с пятью отростками. Старушка Бяйбярикян бережно, не сломав ни одного отростка, не повредив ни одного корешка, выкопала хвощинку, принесла в юрту и положила под одеяло на подушку.
Пришло время доить коров. Старушка Бяйбярикян вышла из юрты, взяла подойник. Но только первые струйки молока зазвенели о дно подойника - в юрте зазвенели колокольчики-бубенчики и раздался стук упавшего наперстка. Разлив молоко, старушка поспешила в юрту. Прибежала, посмотрела - все как было, все на своем месте; на подушке хвощинка лежит трава-травою.
Опять вышла старушка Бяйбярикян к своим коровам, опять взялась за подойник. И опять, только ударились о дно подойника первые струйки молока - зазвенели колокольчики-бубенчики, а следом раздался звон упавшей иголки. Кинулась старушка в юрту, опрокинув второпях подойник, открыла дверь, видит - лежит хвощинка на подушке трава-травою. «Что за диво? - думает старушка. - Раздаются какие-то звоны, словно бы лишь для того, чтобы я проливала молоко».
В третий раз принялась старушка Бяйбярикян за доение. И снова зазвенели в юрте колокольчики-бубенчики, и раздался стук упавших ножниц. Опрокинув в спешке подойник, вбежала старушка в дом и видит - сидит на постели девушка невиданной красоты: на белом лице сияют драгоценными камнями глаза, а брови над ними - как два черных соболя. Это хвощинка превратилась в такую девушку. Обрадовалась Бяйбярикян, обнимает ее, дочерью своей называет.
Стала девушка жить вместе с маленькой старушкой Бяйбярикян и ее пятью коровами. Ухаживала за коровами, помогала по дому. Долго они так жили.
Однажды молодой охотник Харжит-Берген отправился на охоту в тайгу.
Увидел он серую белку, прицелился в нее, выстрелил - не попал. Вскочила белка на елку, с елки на березу перепрыгнула, с березы - на лиственницу: лес велик, всяких деревьев в нем много. Целый день, с раннего утра до заката солнца, гнался Харжит-Берген за белкой, но сколько ни стрелял - попасть не мог. Дивился и досадовал на себя молодой охотник. Выходит, зря ему такое имя дали. Берген - значит меткий, а какой же он меткий, если обыкновенную белку подстрелить не может!
Доскакала белка до юрты старушки Бяйбярикян с пятью коровами и уселась на растущую поблизости сосну.
Подбежал Харжит-Берген к сосне и - уже в который раз! - выстрелил. Нет, опять не попал. Прошла стрела мимо и упала в трубу юрты!..
- Старуха, вынеси стрелу, отдай мне! - крикнул Харжит-Берген.
Никто ему стрелу не вынес, никто не ответил. Охотник крикнул еще раз, и опять никто на его крик не отозвался.
Рассердился, разобиделся Харжит-Берген, аж покраснел от гнева, и сам вбежал в юрту.
Вбежал, увидел девушку и от ее неописуемой красоты в обморок упал. А когда очнулся, ни слова не говоря, вихрем вылетел из юрты, сел на коня и поскакал домой.
- Мой отец, моя матушка! - еще с порога возгласил он. - У маленькой старушки Бяйбярикян с пятью коровами, оказывается, такая красивая, такая хорошая дочка. Возьмите эту девушку, дайте мне в жены!
Отец Харжит-Бергена тут же послал гонцов на девяти конях за девушкой-красавицей.
Во весь опор помчались гонцы, летящих птиц догоняли и перегоняли. Прискакали к старушке Бяйбярикян с пятью коровами. Зашли в юрту, увидели девушку и тоже обмерли от ее красоты. А когда очнулись, самый старший и рассудительный спросил у хозяйки:
- Старушка Бяйбярикян, отдай свою дочку молодому Харжит-Бергену в жены!
- Почему бы не отдать, - ответила старушка. - Отдам!
Спросили у девушки, пойдет ли она.
- Пойду, - сказала девушка.
- А какой калым будет? - спросила старушка Бяйбярикян.
- Какой потребуешь, такой и будет.
- Хорошо. Тогда наполните мое чистое поле всяким скотом. И как только это будет сделано, можете забирать девушку.
Живо пригнали на поле старушки Бяйбярикян столько коров и лошадей, что и самого поля не стало видно. После этого ловко и проворно одели и нарядили девушку. Привели чубарую лошадь, которая понимала человеческую речь, и зауздали ее серебряной уздой, оседлали серебряным седлом, а к седлу серебряную плетку привесили.
Харжит-Берген взял невесту за руку, вывел из юрты, на чубарую лошадь посадил, домой повез.
Едут они краем тайги. Видит Харжит-Берген - лисица бежит. Взыграло его охотничье сердце, говорит он невесте:
- Поскачу я в тайгу за лисицей. А ты поезжай пока одна. Вскоре дорога разделится на две: одна пойдет на восток - там будет висеть соболья шкура, другая дорога идет на запад - там увидишь шкуру медведя. На западную дорогу не сворачивай. Поезжай той, где повешена на дереве соболья шкура. Я тебя скоро догоню.
Сказал так и ускакал.
Отправилась девушка дальше одна. Едет, едет, доехала до развилки. Доехала и позабыла, что ей наказывал Харжит-Берген: повернула на ту дорогу, где висела медвежья шкура, и приехала к большой железной юрте.
Вышла из юрты дочь восьминогого абаасы, в железные одежды одетая, с одной крученой ногой, с одной единственной крученой рукой, с одним, на середине лба, мутным, холодно блестящим глазом, с длинным черным языком, спускающимся на грудь.
Схватила она девушку, стащила с лошади, сорвала кожу с ее лица и напялила на свое лицо. Весь красивый убор сняла с нее - сама в него оделась. Сделав это, села дочь абаасы на чубарую лошадь и поехала на восток.
Харжит-Берген догнал ее, когда она уже подъезжала к юрте его отца. Не догадался жених, что за невеста едет с ним рядом.
Много народу собралось встречать невесту. Девять молодцев стали с одной стороны коновязи, чтобы принять повод ее лошади. Восемь девушек стали с другой стороны, чтобы привязать тот повод к коновязи. А вышло так, что невеста сама привязала свою лошадь к обломанному сучку ивы, за который старуха скотница привязывала пестрого глупого бычка. Огорчило это встречающих юношей и девушек, хоть они и не подали вида. Да в конце концов и надо ли придавать большое значение тому, куда невеста привязала лошадь? Все ждали, что и как будет дальше. Девушки между собой говорили:
- Вот вымолвит невеста слово - красные бусинки посыплются на землю. Подбирать да нанизывать их будем.
Для этого они и нитки припасли.
Молодцы думали: «Где будет ступать невеста - там, по ее следу, соболи побегут. Стрелять их будем».
Для этого и стрелы приготовили.
А невеста слово вымолвила - лягушки посыпались ; невеста шагнула - облезлые горностаи побежали.
Тут уже и все встречающие опечалились, огорчились.
От коновязи до юрты настлали зеленой травы. Взяли невесту за руку, в юрту повели. Вошла она в юрту, разожгла, по обычаю, тремя верхушками молодыхназвание сказочных злых существ у лиственниц огонь в очаге. После этого начался свадебный пир.
Пили, ели, веселились. Никто о подмене не дога дался.